https://liubitel.livejournal.com/2685.html?thread=2429#t2429
Появляются новые соображения.
АПД (не имеет отношения к предыдущему).
Оставлю здесь иллюстрацию к классическому положению о слиянии гос-ва и монополий.
Миллс Р. Властвующая элита. – М.: 1959.
В период "нового курса" главари корпораций вступили в союз с официальными политическими руководителями государства; со времен второй мировой войны они обрели над ними господство.Давно связанные с государством, они на сей раз полностью прибрали к рукам руководство экономикой, обслуживавшей войну, и руководство послевоенной экономикой. Приход главарей корпораций к политическому руководству ускорил давно наметившийся процесс низведения политического веса профессиональных политиков, заседающих в конгрессе, до политического веса людей,подвизающихся в средних звеньях власти....
III. Если говорить об экономических причинах, обусловивших особенности современной властвующей элиты, то они кроются в том факте, что современная экономика является перманентно военной экономикой, базирующейся вместе с тем на частнокапиталистических корпорациях. Американская капиталистическая экономика является ныне в значительной степени военно-капиталистической экономикой, и наиболее важные отношения между крупными корпорациями и государством покоятся на совпадении интересов военного ведомства и корпораций, определяемых военной знатью и богачами из мира корпораций. Это совпадение интересов высших военных руководителей и главарей корпораций усиливает позиции обеих этих групп внутри властвующей элиты в целом и еще больше снижает относительное влияние той ее части, которая представлена профессиональными политиками. Не политики, а ведущие администраторы корпораций обсуждаю ти планируют вместе с военщиной вопросы подготовки к войне.
~~~~~~~~~~~~
Проблемы генезиса капитализма_Под ред. Чистозвонова А.Н._1978.
На почве несбалансированного грузооборота в экспортную отрасль развилась строительная промышленность. Черепицу, кирпич, известь везли из Нидерландов в Прибалтику, используя эти материалы вместо балласта и получая таким образом дополнительную прибыль. В год вывозились миллионы штук кирпича и черепицы, которые изготовляли в селах Южной Голландии, Фрисландии, Зеландии, Утрехта, Оверэйссела десятки и сотни мелких (в основном) заводов. В окрестностях одного Хрониигена работало ежегодно от 150 до 350 печей по обжигу извести.
с.114
Прибалтика сидела на транзите и получила черепичные крыши)
Но что же сейчас везут контейнеровозы назад в Китай!?
А если задуматься о газовозах (СПГ)? Они же по определению должны идти в одну сторону порожняком! Сразу удорожание по сравнению с газопроводом! Но построить газовоз, конечно, дешевле чем газопровод.
Торговая деятельность голландских купцов и финансистов была насквозь космополитичной; они продавали продовольствие и оружие врагу, финансировали конкурировавшие с нидерландскими иноземные колониальные компании и заводы, дюнкеркских пиратов, перехватывавших голландские корабли, и т. д. Особенно увеличился объем вложении за рубежом в XVIII в., когда республика переживала застой и упадок.
Государственный долг, начало которому было положено еще Габсбургами, в республике стал системой и рос во время войн, как снежный ком. В 1609 г. проценты по долгу (нз 6,5) равнялись 4356 тыс., в 1616 г.— 5200 тыс. флоринов. В 1662 г. долги одной провинции Голландия исчислялись в 120 мли., а в 1672 г. — в сумму около 240 млн. флоринов; в мирное время по ним шли 3%, в военное —4—5% годовых. Эти колоссальные долги относительно быстро погашались (за счет выкупа, смерти пожизненных рентодержателей, снижения годовых процентов — с 6,5 до 3 и даже —2,5%). Тем не менее и в мирном 1717 г. долги провинции достигли 33 765 тыс., а генералитетских земель — 58 млн. гульденов. Купцы срывали любую попытку государства облегчить свое положение объявлением банкротства и жадно скупали облигации его займов — в 1664 г. заем в 1 млн. (из 3% годовых) был реализован за два дня; в наследстве торговца оружием Луиса Трипа осталось на 157 851 флорин голландских облигаций.
Такие и им подобные воротилы держали в своих руках правительство республики и определяли в собственных интересах его финансово-налоговую политику. Ее главным принципом было минимальное (в тех условиях) обложение торговли и капиталов, максимальное — земельной собственности, потребления, сельского хозяйства, промышленности и ремесла. В социальном плане это означало безграничное ограбление народных масс, наемных рабочих, крестьян, ремесленников, переобложение промышленной и деревенской буржуазии.
Столь своекорыстная и близорукая политика имела и другие тяжелые последствия. Она влекла за собою рост номинальной заработной платы и соответствующее удорожание голландских товаров и услуг. В итоге голландский текстиль, бумага, корабли, фрахт переставали быть конкурентоспособными на мировом рынке. Голландские же купцы сделали из этого свои выводы — они стали торговать иноземными товарами, фрахтовать английские суда и т. д., что в прогрессирующем темпе начало подрывать промышленность, ремесло и мореходство республики.
С чего кап-м Соединенных провинций начался, тем и кончается - паразитизм фин. олигархии, астрономический госдолг, падение производства при росте номинального богатства. Тогда на смену шла Англия, теперь - Китай.
~~~~~~~~~~~~
Иллюстрация с вывозу капитала:
Послушаем, что говорил один фабрикант в торговой палате Манчестера (я не привожу цифр, которыми он подкреплял свои доводы): «Прежде мы вывозили ткани; потом этот вывоз уступил место вывозу ниток, составной части тканей; потом мы стали вывозить прядильные машины, т.е. орудия производства ниток; после этого капиталы, на которые строим наши машины; и наконец, наших работников и наш промышленный гений, которые составляют источник наших капиталов. Все составные части производства ушли от нас одна за другой, чтобы действовать там, где могут принести большую выгоду, там, где средства существования не так дороги, а жизнь легче. И мы находим теперь в Пруссии, Австрии, Саксонии, Швейцарии, Италии огромные мануфактуры, основанные на английские капиталы, использующие труд английских рабочих и управляемые английскими инженерами».
Бастиа
Крупный капитал по своей природе всегда является монополией, напр.
Фернан Бродель
Английские историки отмечают, что начиная с XV века наряду с традиционным общественным рынком (public market), возникает и приобретает все большее значение другой рынок, который они назвали частным рынком (private market), a я назову, чтобы подчеркнуть его отличие от первого, противорынком. Действительно, не пытается ли он избавиться от правил традиционного рынка, нередко чересчур сковывающих? Передвижные торговцы, сборщики, скупщики товаров направляются непосредственно к производителю. Они покупают непосредственно у крестьян шерсть, коноплю, живой скот, кожи, рожь или пшеницу, птицу и т.д. Иногда они даже скупают эти продукты заранее — шерсть до стрижки овец, пшеницу на корню. Простая расписка, данная в деревенской корчме или на самой ферме, служит купчей. Затем они доставят свои покупки на телегах, вьючных животных или лодках в большие города или внешние порты. Подобная практика встречается вокруг Парижа и Лондона, в Сеговии так скупается шерсть, вокруг Неаполя — зерно, в Апулии — растительное масло, на Малайском архипелаге — перец...
Если передвижной торговец не приезжает в само крестьянское хозяйство, то встреча назначается на подступах к рынку, недалеко от рыночной площади или чаще всего на постоялом дворе. Постоялые дворы служат также перевалочными пунктами, они же обеспечивают транспорт. О том, что зтот вид обмена влечет замену условий коллективного рынка системой индивидуальных сделок, сроки которых произвольно меняются в зависимости от положения каждого из участников, недвусмысленно свидетельствуют многочисленные процессы, возбуждаемые в Англии по поводу расписок, выданных продавцами. Очевидно, что речь идет здесь о неэквивалентных обменах, в которых конкуренция, являющаяся основным законом так называемой рыночной экономики, не занимает подобающего места, и где торговец обладает двумя преимуществами: он разрывает прямую связь между производителем и конечным потребителем продукции (только ему известны условия сделок на обоих концах промежуточной цепи, а следовательно, и ожидаемая прибыль) , а кроме того у него есть наличные деньги, и это его главный аргумент.
~~~~~~~~~~~
Ноам Хомский
[Вывоз капитала]
Новейшая история свидетельствует: нам почти безразлично, кто и как заправляет чужой страной - лишь бы она оставалась «Открытым обществом» (в особенном, в нашем смысле этих слов) : обществом, открытым или американскому экономическому вторжению, или американскому политическому контролю. А ежели ради этого придется учинить во Вьетнаме форменный геноцид - ну что же, мы заплатим такую цену, обороняя свободу и права человека.
Конечно, излишне бьmо бы подробно обсуждать приемы и способы, коими США пользуются, пока помогают другим странам строить открытые общества, «куда нам откроется невозбранный и удобный доступ». Весьма назидательный пример обсуждался на одном из недавних заседаний Конгресса - я уже несколько раз цитировал поизносившиеся там речи. Держали там речь также и конгрессмены Биллем Хольст и Роберт Мигер, представляющие Постоянный комитет по Индии при Совете деловых кругов по международному взаимопониманию.
Как заметил мистер Мигер: «Будь это возможно, Индия, пожалуй, предпочла бы ввозить из-за границы инженеров, патенты и производственные секреты, а не иностранные корпорации.
Однако это невозможно; посему Индия мирится с иностранным капиталом, как с неизбежным злом. ... По мере того, как необходимость становится все очевиднее и очевиднее, неприязненный взгляд, вероятно, сменится более благосклонным». В свою очередь, мистер Хольст приводит «Типичную иллюстрацию» к этому, а именно: «План, согласно которому индийскому правительству предлагалось в партнерстве с одним из частных американских консорциумов увеличить ежегодное производство удобрений на миллион тонн - вдвое больше, чем способны произвести ныне все имеющиеся в Индии промышленные мощности.
Злополучную участь этого замысла можно в немалой степени отнести на счет нежелания индийского правительства и деловых кругов найти работоспособное и взаимно приемлемое решение в рамках 1 0 широко известных Программ поощрения бизнеса». Незадача сводилась к процентному соотношению долевой собственности. Бесспорно, что «Индии отчаянно требуются удобрения». Столь же бесспорно консорциум «настаивал на том, что [американцам] необходимо фактически получить надлежащий контрольный пакет акций с решающим голосом». Но «Индийское правительство официально требовало решающего голоса для себя», и «При столь запутанных обстоятельствах мы решили не действовать себе же в ущерб».
По счастью, эта отдельно взятая история окончилась благополучно.
Процитированные речи произносились в феврале 1 966 года, а несколько недель спустя индийское правительство, как свидетельствуют несколько последовательных сообщений в газете New York Times, «образумилосЬ». Возмущение индийцев тем, что «правительство США и Всемирный Банк желают присвоить себе право на создание рамок, внутри которых надлежит функционировать индийской экономике », улеглось; индийское правительство приняло требования, дозволявшие возобновить экономическую помощь, а именно: «Индия должна выдвинуть более мягкие условия для частных иностранных капиталовложений в заводы, производящие сельскохозяйственные удобрения», а американские вкладчики «получат ощутимые руководящие права».
...Заголовок статьи отзывается о таком обороте событий, как об индийском «движении от социализма к прагматизму».
...
[ГМК]
Во-первых, после Второй мировой войны государственная исполнительная власть непрерывно сосредоточивала принятие любых важных решений в своих руках и уж конечно, решений, относящихся ко внешней политике.
Во-вторых, в течение большей части этого периода наличествовала тенденция к внутригосударственной экономической концентрации. Мало того: оба процесса тесно связаны друг с другом - благодаря сильнейшему влиянию корпораций на государственную исполнительную власть. И, наконец, после войны очень резко возросли капиталовложения в иностранные предприятия, в маркетинг и добычу сырья за рубежом а следовательно, заинтересованность хозяев корпоративной экономики в международных делах возросла. Цитирую лишь одно свидетельство: «Согласно оценкам, доходы от зарубежных деловых операций, после вычета налогов, составляли к 1970 году от 20 до 25 процентов общей прибыли корпораций США - поистине, весьма и весьма существенная цифра».
Основополагающие факты неопровержимы. И, похоже, подводят нас к заслуживающей изучения гипотезе: корпорации обладают известным влиянием - вероятно, значительным влиянием - на разработку внешней политики.
__________
Неэквивалентный обмен
https://evgeniy-kond.livejournal.com/141622.html
_________________
Рудольф Гильфердинг. «Финансовый капитал»
Простая торговля, поскольку она не являлась колониальной торговлей, которая соединяется с разбоем и грабежом, а была торговлей с белым или желтым населением, способным к сопротивлению и сравнительно высоко развитым, долгое время оставляла в неприкосновенности основные социальные и политические отношения соответствующих стран и ограничивалась лишь экономическими связями. Если только имеется какая-нибудь государственная власть, которая до известной степени может поддерживать порядок, непосредственное подчинение не столь важно. Это изменяется по мере того, как перевес берет экспорт капитала. Тут дело касается уже несравненно более крупных интересов. Если в чужой стране строятся железные дороги, приобретается земля, сооружаются порты, закладываются и пускаются в ход рудники, риск намного больше, чем в том случае, когда просто покупаются и продаются товары.
Таким образом, отсталость правовых отношений становится препятствием, преодоления которого хотя бы и мерами насилия все более энергично требует финансовый капитал. Это приводит к постоянно обостряющимся конфликтам между развитыми капиталистическими государствами и государственной властью отсталых стран, к все более настойчивым попыткам навязать этим странам правовые отношения, соответствующие потребностям капитализма, будь это с сохранением или же с уничтожением прежних властей. В то же время конкуренция из-за вновь открытых сфер приложения капитала приводит к новым противоречиям и конфликтам между самими развитыми капиталистическими государствами. Что касается вновь открытых стран, там ввозимый капитал усиливает противоречия и вызывает постоянно растущее сопротивление народов, пробуждающихся к национальному самосознанию, против пришельцев. Сопротивление это легко может вырасти в опасные меры, направленные против иностранного капитала. В корне революционизируются старые социальные отношения, разрушается тысячелетняя аграрная обособленность «внеисторических наций», они вовлекаются в капиталистический водоворот. Сам капитализм мало-помалу дает покореняым средства и способы для освобождения.
И они выдвигают ту цель, которая некогда представлялась европейским нациям наивысшею: создание единого национального государства как орудия экономической и культурной свободы. Это движение к независимости угрожает европейскому капиталу в его наиболее ценных областях эксплуатации, сулящих наиболее блестящие перспективы, и европейский капитал может сохранять свое господство, лишь постоянно увеличивая свои военные силы.
Отсюда призывы всех капиталистов, заинтересованных в чужих странах, к сильной государственной власти, авторитет которой защитил бы эти интересы и в отдаленнейших уголках света; призывы к тому, чтобы повсюду развевался военный флаг, который позволил бы повсюду развеваться торговому флагу. Но лучше всего чувствует себя экспортированный капитал, когда государственная власть его страны полностью подчинит себе новую область. Тогда экспорт капитала из других стран будет исключен, экспортированный капитал будет пользоваться привилегированным положением, и его прибыли по возможности будут гарантированы государством.
Таким образом, экспорт капитала действует в пользу империалистической полигики.
Экспорт капитала, в особенности с тех пор, когда он вывозится в форме промышленного и финансового капитала, гигантски ускоряет переворот во всех старых общественных отношениях и вовлечение всего земного шара в сферу капитализма. Капиталистическое развитие не зарождалось самостоятельно в каждой отдельной стране. Вместе с капиталом импортировались капиталистическое производство и отношения эксплуатации, причем всегда на той ступени развития, которой они достигли в наиболее передовой стране. В настоящее время вновь возникающая промышленность не развивается от ремесленных зачатков и техники к современному гигантскому предприятию, а с самого начала основывается в форме крупнокапиталистического предприятия. Точно так же в настоящее время и капитализм импортируется в новую страну каждый раз на уже достигнутой им стадии и потому развертывает свое революционизирующее действие с несравненно большей мощью и в несравненно более короткое время, чем потребовалось, например, для капиталистического развития Голландии и Англии.
...
Финансовый капитал хочет не свободы, а господства.
Он не видит смысла в самостоятельности индивидуального капиталиста и требует ограничения последнего. Он с отвращением относится к анархии конкуренции и стремится к организации, конечно, лишь для того, чтобы вести конкурентную борьбу на все более высоком уровне.
Но, чтобы осуществить это, чтобы сохранить и усилить свое преобладание, он нуждается в государстве, которое таможенной и тарифной политикой должно обеспечить за ним внутренний рынок и облегчить завоевание внешних рынков. Он нуждается в политически сильном государстве, которому в своей торговой политике не приходится считаться с противоположными интересами других государств К Для него необходимо, наконец, сильное государство, которое добьется признания за границей .его финансовых интересов, которое применит свою политическую мощь, для того чтобы принудить мелкие государства к благоприятным договорам о заказах и к благоприятным торговым договорам. Ему нужно государство, которое повсюду в мире может осуществлять вмешательство, чтобы весь мир превратить в сферу приложения своего финансового капитала. Финансовому капиталу необходимо далее государство, достаточно сильное, для того чтобы проводить политику экспансии и присоединять новые колонии. Либерализм был противником государственной политики силы, он хотел обезопасить свое господство от старых сил аристократии и бюрократии, предоставляя им средства государственной власти в минимальном объеме. Напротив, политика неограниченной силы становится требованием финансового капитализма и осталась бы его требованием, если бы даже расходы на милитаризм и маринизм не обеспечивали наиболее мощным капиталистическим слоям важной статьи сбыта, приносящей по большей части монополистические прибыли.
Но требование политики экспансии революционизирует все мировоззрение буржуазии. Она перестает быть миролюбивой и гуманной. Старые фритредеры верили, что свободная торговля не только наиболее правильная система экономической политики, но и начало эпохи мира. Финансовый капитал давным-давно утратил эту веру. Для него нет гармонии капиталистических интересов, он знает, напротив, что конкурентная борьба все более превращается в борьбу политических сил.
Идеал мира поблек, место идеи гуманности занимает идеал величия и силы государства. Но современное государство возникло как осуществление стремления наций к единству. Национальная идея признавала право всех наций на самостоятельное государственное бытие, и потому границы государства определялись для нее естественными границами нации. Следовательно, эта идея находила свою естественную границу, когда определенная нация конституировалась как основа государства. Напротив, в настоящее время национальная идея превратилась в идею возвышения собственной нации над всеми остальными.
Идеал теперь—обеспечить собственной нации господство над миром, стремление столь же безграничное, как то стремление капитала к прибыли, из которого оно возникает. Капитал становится завоевателем мира, но каждый раз, как он завоевывает новую страну, он завоевывает только новую границу, которую необходимо отодвинуть дальше. Это стремление превращается в экономическую необходимость, потому что задержка понижает прибыль финансового капитала, уменьшает его конкурентоспособность и может в конце концов меньшую хозяйственную область превратить в данницу более крупной. Обосновываемое экономическими соображениями, это стремление идеологически оправдывается при помощи примечательного поворота национальной идеи. Последняя уже не признает права каждой нации на политическое самоопределение и независимость и уже не является выражением в национальном масштабе демократической догмы о равенстве всего, что носит человеческий облик. Экономическая предпочтительность монополии отражается в том привилегированном положении, которое должно принадлежать собственной нации. Последняя является избранной среди всех остальных. Так как подчинение чужих наций осуществляется насилием, следовательно, вполне естественным способом, то представляется, будто державная нация обязана этим господством своим особенным естественным свойствам, т. е. своим расовым особенностям. Таким образом, в расовой идеологии стремление финансового капитала к власти приобретает оболочку естественнонаучной обоснованности, его действия получают благодаря этому вид естественнонаучной обусловленности и необходимости. Место идеала демократического равенства занял идеал олигархического господства.
_____________
Р. ЗОНТЕР. НОВЫЙ НЕМЕЦКИЙ ИМПЕРИАЛИЗМ. ЛЕНИНГРАД 1928
Если понимать империалистическую политику в ее исторической обусловленности, как капиталистическую политику экспансии, которая вытекает из совершенно определенной фазы капитализма и обусловленной ею государственной политики, то возникает вопрос, не положил ли исход войны конец такой политике, или по крайней мере не изменил ли он ее решительно.
Существовавшие прежде отдельно формы промышленного, торгового и банкового капитала стремятся к объединению в форме финансового капитала. Это означает переход от капитализма свободной конкуренции к организованному капитализму... Вместе с этим растет в то же самое время сознательный порядок и руководство хозяйством, которые стремятся победить на основе капитализма присущую капитализму анархию свободной конкуренции.
(Гильфердинг, «Die Gesellschaft», 1924. )
Для него «укрепление и организация завоеванного» не представляют империалистического вторжения, не являются интервенцией, чем это «укрепление и организация» в Китае фактически являются.
...
А специальный корреспондент французских социалистов, Лагрозильер, заявил на конгрессе французской социалистической партии 2 мая 1926 г.: «Эвакуация колоний означает предоставление их разнузданному произволу всех капиталистических государств (одобрение)...» Далее он говорит, что: — «их освобождение... невозможно и немыслимо и что одна только попытка этого вызвала бы бoльшие конфликты и бoльшие несчастья, чем когда-то вызвала их колонизация».
...
«Как для Китая, так и для нас будет не особенно благоприятно, если уничтожение договоров (специальных договоров и концессий) окажется результатом действий беспорядочной черни» («Forwarde», 15 января 1927 г.).
В связи с этим негодованием по поводу действий беспорядочной черни (т. е. революционных рабочих и крестьян Китая) Мак-Дональд оправдывал посылку английских войск в Шанхай.
...
Эта позиция означает, во-первых, открытое заявление, что Лига Наций может продолжать существовать впредь только на основе будущего разрыва с Советской Россией, во-вторых, что мир в социал-демократическом смысле означает войну с Советской Россией и, в-третьих, что немецкая социал-демократия буквально стоит на той же точке зрения, на которой стояли английские консерваторы. Однако социал-демократия идет даже дальше Чемберлена. 19 января 1927 г. «Vorwarts» писал следующее в поддержку кампании против Советов: «Немецкая буржуазия, конечно, не тронется с места, хотя установлено, что именно большевизм, который она вообще считает своим смертельным врагом, на этом пути снабжен всеми средствами всей новейшей военной техники... И пусть немецкие мелкие и крупные буржуа не жалуются... если в один прекрасный день взорвавшиеся летательные снаряды направят против них же самих большевистские ядовитые газы».
Это только доказывает, что немецкая социал-демократия думает, что она лучше, чем сама немецкая буржуазия, может защищать интересы последней. Таким образом она считает нужным еще более враждебно относиться к Советской России, чем это делала до сих пор сама буржуазия.
...
Так как весь аппарат общественного мнения, за весьма небольшими исключениями, находится в руках буржуазии, то подготовляемая уже теперь травля будет вестись под такими лозунгами, как, например, защита европейской цивилизации от азиатского большевизма посредством ложных сообщений о «нищенском положении русских рабочих и крестьян».
...
Точно также характерно, что английский капитал вел целую кампанию лжи для оправдания разрыва отношений между Англией и Союзом ССР, и эта ложь проникла глубоко в ряды английской Рабочей партии, а также распространилась и в ряды немецкой социал-демократической партии.
_______
Бегемот. Noymann.
1. Предполагаемые начальные затраты были огромны. Финансовые риски, ложившиеся на плечи предприятия, когда, например, оно предпринимало строительство нового предприятия по переработке угля, были весьма значительны. Инвестиции могли быть полностью потеряны, или же в течение многих лет нельзя было ожидать каких-либо доходов. Из этого следует, что только богатые предприятия, предпочтительно те, которые участвуют в различных видах экономической деятельности, могли рисковать такими новыми инвестициями и участвовать в новых и неиспробованных процессах.
... Объединение Тиссена, однако, прежде всего металлургический концерн с угольным базисом, «было близко к финансовому краху, когда ему пришлось начать строительство собственного гидрогенизационного завода (Gelsenberg-Benzin). Его финансовое положение стало настолько трудным, что ему пришлось отдать свои австрийские владения предприятиям Германа Геринга, таким образом готовившегося к конфискации всех владений Тиссена после его бегства из Германии. Этот пример может прояснить, почему на основе настолько монополизированной экономической системы крупные новые инвестиции часто не могут производиться без государственной помощи. По этой причине государственная помощь была востребована немецкой промышленностью, и это требование было выполнено национал-социалистическим государством. Правда, государство делало это без особого желания...
2. ...банковский капитал потерял свое значение, когда инвестирующий банкир потерял свою власть, когда одни только деньги не могут основать экономические империи, когда, короче говоря, промышленность стала в финансовом отношении почти самостоятельной, когда она не только финансирует свое собственное расширение из своих средств, но даже проникает в банки и страховые учреждения и подчиняет их нуждам промышленных капиталистов.
Ирония в том, что концентрации национал-социалистического антикапитализма исключительно на банковском капитале предшествовала экономическая доктрина ведущего социал-демократического теоретика Рудольфа Гильфердинга, который посвятил целую книгу, заслуженно пользующуюся славой, демонстрации того, как банковский капитал стал покровителем «и в конечном счете правителем в промышленности». И уже в 1910 г. он утверждал, что «конфискация шести крупных берлинских банков будет уже сегодня означать конфискацию самых важных сфер крупных отраслей промышленности».
Экономическая теория Социал-демократической партии, однако, отставала от действительности даже перед Первой мировой войной. В 1910 г., когда книга Гильфердинга была издана, теория верховенства банков над промышленностью уже не была абсолютно верной.
...Борьба против банковского капитала — это не антикапитализм; это, напротив, капитализм, и на самом деле часто фашистский капитализм не только в Германии, но и в почти любой стране. Те, кто без устали нападает на верховенство финансового капитала (под которым они всегда понимают банковский капитал), таким образом, играет на руку самым влиятельным и самым агрессивным группам в современном обществе, индустриальным монополистам.
___________
Вольфганг Штрик. Купленное время. Отсроченный кризис демократического капитализма.
Противоречие между нац. государством и глобальным капиталом Штрик осмысляет как противоречие между «государственным народом» и «рыночным народом». А упадочный хар-р потерявшего производительность современного капитализма с национальной т.з. - как "государства долгов", т.е. эк. системы, которая живет засчет долга, переложенного на будущие поколения.
...до тех пор, пока кредиторы верят в платежеспособность государства, долговременное софинансирование деятельности государства в виде предоставления займов определенно находится в сфере интересов владельцев финансовых капиталов. Чтобы окончательно закрепить свои позиции, победители в борьбе за распределение на рынке и с налоговыми органами должны иметь возможность как можно более надежно и выгодно инвестировать свой капитал, отвоеванный ими у государства и общества. Им нужно государство, которое не просто оставляет им их деньги в качестве собственности, но и заимствует их в качестве кредитов, сберегает и выплачивает проценты, а также – и это не последний по важности резон – позволяет передавать их детям, и впредь, как было уже долгие годы, сохраняя налог на наследство на минимальном уровне. Тем самым государство, будучи государством долгов, само способствует увековечиванию сложившихся моделей социальной стратификации и вытекающему отсюда социальному неравенству. В то же время оно подчиняет свою деятельность контролю кредиторов, явленных в виде «рынков». Этот контроль дополняет демократический контроль со стороны граждан, что не исключает возможность наслоения их друг на друга или, как становится ясно сегодня, даже упразднения последнего в процессе перехода от государства долгов к государству консолидации.
...
Мало что известно о властных отношениях между «государственным народом» и «рыночным народом» и о том, как они влияют на переговоры по вопросам условий торговли между ними. Власть инвесторов проистекает прежде всего из их глубокой международной интеграции и близости эффективных глобальных рынков капитала – в таких условиях при утрате доверия они могут быстро перемещать инвестиции от одной системы к другой. Кроме того, при определенных обстоятельствах им помогают рейтинговые агентства, координируя их действия в качестве «единого рыночного народа» (рынков), который оказывает совокупное давление на государства, граждане или правительства которых не хотят соответствовать их пожеланиям. В то же время складывается впечатление, что владельцы денежных активов для защиты своего портфеля вынуждены инвестировать хотя бы часть своего капитала в государственные облигации. Правительства, в свою очередь, могут ввести регулятивные меры, принуждающие рынки инвестировать в государственный долг, – например, путем увеличения объема страховой ответственности для банков и страховых компаний. Более того, они могут в одностороннем порядке по своему усмотрению переструктурировать государственный долг, поскольку «суверенные» должники до сих пор не подпадают под действие законов о банкротстве. Также они могут навязать своим кредиторам частичное списание долга или в крайнем случае вовсе отказаться обслуживать долг. Этот кошмар постоянно преследует кредиторов. Однако, поскольку задержка или прекращение платежей может навредить будущей кредитоспособности страны, государства прибегают к этому средству лишь тогда, когда у них нет другого выхода. В принципе, односторонняя ликвидация задолженности может быть мощным оружием государств-должников для защиты требований своих граждан в вопросах реализации государственных услуг и мер социальной поддержки. До тех пор пока государства долгов могут реально грозить этим оружием, кредиторы будут вынуждены проявлять сдержанность в преследовании своих интересов.